Портал муниципальных образований Верхний Услон

Исчезающие сёла

Решение исполнительного комитета Верхне-Услонского районного Совета депутатов трудящихся Татарской АССР от 15 января 1959 года

Об образовании избирательных округов по выборам в Верхне-Услонский районный Совет депутатов трудящихся Татарской АССР.

   Судя по этому документу, лежащему перед моими глазами, ещё в 1959 году существовали в нашем районе деревни, о которых в наше время мы уже знаем только по воспоминаниям старожилов.  

   А ведь если взглянуть на карту района, а ещё лучше на карту Свияжского уезда Казанской губернии, в который когда-то входили и наши земли, то каких только интересных географических названий не увидишь: Клянчино, Смычка, Чёрный пень… Они привлекают внимание своим многообразием, необычностью звучания. Являясь, собственными именами географических мест, они не просто отвлечённые и случайные понятия, а каждое имеет свою смысловую значимость. Они хранят богатый материал о природных условиях былых времён, которые могут и не соответствовать сегодняшним, об историческом прошлом, а потому географические названия могут служить важным источником познания родного края.

   Изучением географических названий занимается наука топонимика, объясняющая, как возникли географические названия, какой в них заключён смысл и как они изменяются. Мы же хотим просто познакомить своих читателей с названиями сёл и деревень, исчезнувших с географической карты района, а также тех, которые доживают свой век, и надежда у них только на дачников, облюбовавших наши красивейшие места.

Исчезли:

  • Деревня Смычка
  • Деревня Ново-Малое Клянчино
  • Деревня Зарубиха
  • Деревня Новая Коргуза
  • Деревня Чёрный пень
  • Пос.Красная Рябинка
  • Пос.Зелёный Бор
  • Четырёхдворки
  • Деревня Шевлягино
  • Пос.Восток
  • Пос. Алма-Ата
  • Пос.Ивановка
  • Пос.Бычковский
  • Пос. Паутиха
  • Деревня Волково
  • Деревня Чухманка
  • Деревня Муратово
  • Пос. Гордеевка
  • Пос. Крутой овраг
  • Пос. Калуга
  • Пос. Ровенский
  • Ежовка
  • Лакреевка
  • Идель
  • Зорька
  • Подсобное

Осталось по несколько домов местных жителей:

  • Деревня Федяево-8 домов
  • Новлянка-2 дома
  • Кисилёвка-2 дома
  • Пятидворики
  • Десятидворики
  • Медведково
  • Елизаветино
  • Покровка

Если у Вас, уважаемый читатель, имеется информация по данной теме, просьба связаться с нами по адресу: uslon_cbs@mail.ru; тел: 2-10-06


 


История села Ивановское.

 

        На территории Большемеминского Совета самоуправления находится село Ивановское. Расположено оно на берегу реки Свияги. Место это удивительно красивое, живописное, просто райский уголок. Завораживающее впечатление производит вид с Ивановской горы, когда подходишь со стороны Больших Мемей, останавливаешься на горе: как на ладони, видно село с церковью, река Свияга, извиваясь, течет, окаймленная зелеными (а осенью желтыми) берегами, а там - до горизонта, насколько хватает взгляда, засвияжные дали, с деревеньками, перелесками, болотами. Смотришь, и дух захватывает, так и пролетела бы, если бы были крылья!

   В конце 19–го века Ивановское принадлежало Павлу Ивановичу Еремееву, действительному статскому советнику, крупнейшему землевладельцу Казанского края, да не только Казанского, у него были земли в Тверской губернии, был особняк в Петербурге. По легенде, он был родственником царской семьи, служил при дворе, был в приятельских отношениях с Николаем 2, даже жены их были подруги.

     Впервые фамилия Еремеев упоминается в документах 16 века. В писцовой книге Свияжского уезда есть документ, датированный 20 октября 1556 года. Это «Роспись размежевания спорных земель архимандрита Германа и протопопа Афанасия, данная писцами князем Романом Семеновичем Вяземским и Дмитрием Семеновичем Еремеевым (Дмитрий Семенов сын Еремеева – так по документу). Писец в 16 м веке – большая государственная должность. На нее назначали родовитых и приближенных к царю людей. У каждого писца была своя гербовая печать и бумага с особым персональным водяным знаком. Поэтому можно предположить, что уже в 16 – м веке Еремеевы были знатными и влиятельными людьми.

     Первый рассказ – об Ивановской церкви. Церковь Иоанна Златоуста построена в 1732 году в стиле русского барокко. В настоящее время это одно из самых древних храмовых сооружений на территории района, находится в полуразрушенном состоянии.

       Но и сейчас (это видно на фотографии) она красива и величественна. Расположенная на возвышенном месте, она главенствует над селом, как бы покровительствует, охраняет людей. Сравнительно небольшая по размерам церковь, привлекает внимание красивой архитектурой, особым внешним видом, от которого как бы веет историей и конечно куполом с крестом. Крест особенный, при внимательном рассмотрении можно увидеть венчик, какие – то вензели и ниспадающие узорчатые украшения. Такие кресты могли устанавливать на именных церквях и только лишь представителю царской фамилии.

alt

         Для строительства церкви Еремеевы пригласили того же архитектора-И.Я.Михляева, который строил Петропавловский собор в Казани. В книге «Республика Татарстан; памятники истории и культуры. Каталог справочник» об архитекторе Ивановской церкви записано: «Центральный объем здания выполнен по типу – восьмигранник на четверике, двухсветный, перекрыт восьмигранным сводом. Аспида пятигранная, под граненой конхой, колокольня состоит из трех ярусов». Внутри церковь была расписана фресками, украшена иконами. Сегодня сохранились фрагменты фресок, они видны на фотографии.

       Огромный церковный двор был обнесен валом и рвом и огорожен. Во дворе было много вспомогательных сооружений. Это дом священника, сторожка, позднее была по указанию барина построена церковно – приходская школа, где занятия в 1867 – 1871 годах вел священник Алексей Бедняков. На колокольне, перестроенный в 1896 году, был установлен огромный медный колокол, удары которого были слышны на многие километры, даже в Больших Мемях, находящихся за горой.

         Конечно же, легенды говорят и о тайных ходах их церкви в укромные места, и о кладах, зарытых на церковном дворе, и об особых таинствах. Рассказывают, что на территории церкви была барская пушка, из которой палили во время церковных праздников и в других, особенно торжественных случаях.

         Следующий рассказ – о летней резиденции П. И. Еремеева, о селе Ивановском и о том, какие отношения существовали между барином и крестьянами в конце 19–го начале 20 –го века.

         Усадьба Еремеева была расположена там, где сейчас (в 2002 году) находится огород Н.Я. Комисарова. Сам Николай Яковлевич вспоминает, что когда он копал канаву для водопровода от родника к дому, то обнаружил фундамент барского дома, который ему приходилось обходить. Фундамент был сделан из красного кирпича, кладка велась на известковом растворе, Это был огромный двухэтажный дом, нижний этаж был кирпичный, верхний – деревянный. В доме был водопровод, вода поступала по трубам из родника, расположенного на горе чуть ниже церкви. Сейчас сохранилась головка этого родника, выложенная красным кирпичом на известковом растворе. Во дворе дома находились многочисленные хозяйственные постройки, дома для прислуги, был и бассейн. Недалеко располагался огромный, прекрасно ухоженный сад, в котором росли самые различные даже экзотические растения. К этому следует добавить, что на Свияге была огорожена купальня, были ялики. Так что место для отдыха было идеальное.

         Конечно, такая обстановка и такой отдых обеспечивался хозяйственной деятельностью имения, которым руководил управляющий Басов. Более 2 тысяч десятин земли, большое стадо породистых коров, огромный сад – все это и многое другое обслуживалось наемными работниками и крестьянами общинниками (так они называли себя после 1861 года). После отмены крепостного права крестьяне вышли из подчинения барина, но множество зримых и не зримых нитей связывало крестьян с барским имением. Во – первых, малоземелье крестьян заставляло их обращаться к барину или с просьбой арендовать участок земли, или принять на сезонную работу. Следует отметить, что практически всегда находилось взаимопонимание барина (или управляющего Басова) с крестьянами. По воспоминаниям сторожилов, за работу на барском поле в начале 20–го века платили по 20 копеек в день. Что касается других «нитей», то обратимся к воспоминаниям старожилов. Если у крестьянина случалось страшное горе – пала корова или лошадь, барин всегда приходил на помощь – давал на выбор скотину из своего стада с непременным условием – отработать, так как знал, что денег на покупку у крестьянина все равно нет.

   Рассказывали такой случай. Однажды в селе случился пожар – сгорело более 20 дворов. В это время Еремеев возвращался на тройке из Уланово или Егидерева. Услышав издали набат колокола, он от Гремячего родника (около 8 – 10 км от Ивановского) приказал кучеру гнать лошадей. Одна из лошадей задохнулась, ее так и оставили в поле. Увидев страшное зрелище пожара, он сказал, что в беде не оставит. Действительно, он договорился о выделении около Свияжска делянки хвойного леса, организовал заготовку и вывозку плотом, с помощью катера древесины по Свияге до Патрикеева, подсказал, как лучше срубить дома: пятистенник или хотя бы хороший дом с клетью и подклетом. Условия были обычными: срубить дома до начала весенне – полевых работ, за помощь барина отработать в поле. Наверное, это можно назвать барской кабалой, но, сколько человеческих жизней спас, таким образом, Еремеев!

         Об отношениях между барином и крестьянами сохранились разные воспоминания. Дело в том, что в конце 19 века Павел Иванович Еремеев подарил (или отдал в управление) Ивановское своей родственнице Марии (по некоторым воспоминаниям Екатерина) Павловне Еремеевой. Она поселилась в Ивановском вместе с сыном Вадимом (по другим воспоминаниям Виктором) Михайловичем. Сама Мария Павловна была резкой и довольно злой в обращении с крестьянами, на почве этого у нее были частые ссоры с сыном, в итоге «старая барыня» стала жить отдельно и даже не в самом Ивановском, а специально построенном доме, а ее сын стал строить отношения более демократично.

     В начале 20–го века на Свияге Еремеев построил шестипоставочную нижнебойную водяную, мукомольную мельницу. Строительством руководил Большемеминский умелец Егор Гордеев, который в Мемях построил не одну водяную и ветряную мельницу.

   Ивановская мельница – это сложное гидротехническое сооружение. Ведь самое главное – нужно было обеспечить безопасность во время весеннего половодья. Для этого в Свиягу перед мельницей были забиты огромные дубовые бревна, а поздней осенью эти бревна забирались толстыми дубовыми досками – щитами. Вода отводилась, таким образом, к левому берегу Свияги. В целях безопасности на зиму мельничные колеса и другое ценное оборудование перевозилось на берег в безопасное место. Заведовал мельницей приказчик Семен Васильевич Парамонов. В сезон мельница вырабатывала до 20 000 пудов муки.

         Водяная мельница существовала довольно – таки долго. Во время Великой Отечественной войны она работала сначала на двух мельничных жерновах, а затем на одном. Мельником был все тот же Семен Васильевич Парамонов, затем его сын. Вскоре после войны мельница вышла из строя. Сейчас об этом чудо техники начала 20 – го века напоминают торчащие из воды дубовые столбы и остатки плотины – «вершник».

         Из книги «Верхний Услон: край родной, навек любимый …» мы узнали, что в начале 20 – го века в Ивановском была бакалейная лавка помещицы М.П . Еремеевой с прибылью 1000 рублей в год, была так же пивная лавка Казанского торгового дома «Наследники И. В. Александрова» с прибылью 400 рублей в год, а так же мелочные лавки Дорофеева, Федотова, Меркуловой.

         Последние сведения о Еремееве таковы: за несколько дней (недель) до революции Еремеев собрал ивановских мужиков, угостил хорошо, попрощался по – русски и выехал из Ивановского. У народа остались добрые воспоминания. Его дальнейшая судьба не известна.

   «Басов сад»- сейчас это заросшее бурьяном место со свидетельствами жизни начала 20 – го века. В начале же 20 – го века происходило следующее.

     Когда председатель правительства России Петр Аркадьевич Столыпин объявил о начале аграрной реформы, крестьяне получили возможность выйти из крестьянской общины и организовать хуторское хозяйство, сегодня это можно назвать фермерским хозяйством. Возможно, этим и воспользовался управляющий Ивановским имением Еремеева - Басов. Возможен другой вариант: по взаимной договоренности Еремеева и Басова создается в 1908 – 1912 годах фермерского хозяйство. Нам представляется наиболее вероятным второй вариант, ведь для строительства, закупки коров и лошадей, оборудования нужно было много денег. Деньги были, конечно, и у Басова, но не так много, как требовалось. Кроме того, Виктор Михайлович Еремеев был помещиком «новой волны» и его могла увлечь идея создания нового вида хозяйства у себя в поместье. Так или иначе, за 2 – 3 года трудом крестьян и волей Басова созданы были все условия для существования процветающего современного хозяйства.

   Место для строительства было выбрано удачно. Рядом находилось около 300 га пашни с хорошей карбонатной почвой. Тут же сенокосные угодья и пастбища, место для разбивки сада. Проблема водоснабжения так же решалась – в вершинке оврага бил мощный родник.

   Сам хутор состоял из 3 – х частей: усадьбы Басова, хозяйственного двора с постройками и скотного двора с загонами, коровниками, конюшнями и т.д. Про дом мы выяснили следующее: это был добротный сосновый дом – пятистенник с железной крышей на высоком кирпичном фундаменте со всем набором необходимых надворных построек. Дом был огорожен, обсажен деревьями. Располагался он выше хозяйственного двора, сейчас там пашня. В 20 – е годы дом был разобран и перевезен в Макулово (?). Фундамент простоял до начала 60 – х годов 20 – го века, его остатки механизаторы Большемеминского отделения совхоза «Приволжский» привезли на строительство ферм в Больших Мемях. Скотный двор располагался слева от родника. О его размерах мы можем судить по воспоминаниям старожилов. Скота у Басова было очень много, помещения для скотины были большие, добротные. В настоящее время это место распахано.

    О хозяйственном дворе мы расскажем более подробно. Прямоугольной формы территория размером 85 ÷ 100 метров была обнесена валом и рвом. На юге восточной стороне вал сохранился не полностью, возможно в связи с тем, что рядом находится родник и пруд. Все помещения предположительно были крыты соломой.

   Юго- западнее хозяйственного двора на площади 3 га был разбит сад. Он- то и дал название всему месту, так как к 30 – м годам ничего, кроме сада, от фермерского хозяйства не осталось.

   Можно предположить, что на хозяйственном дворе жили работники, занятые обслуживанием фермерского хозяйства: скотники, конюхи, садоводы, пасечники, прислуга. Если даже в каждом доме жило по 2 работника (муж, жена и дети), то есть всего 12 работников, а во время массовых работ нанимались сезонные рабочие, то есть можно сделать вывод о значительном размере этого фермерского хозяйства. Можно так же предположить, что значительное количество производимых сельскохозяйственных продуктов поставлялось на стол казанского дома Еремеевых. Возможно, часть им продавалась. Что же производилось, хранилось и вывозилось из имения? Мясо и рыба, овощи и ягоды, соленья и квашения и т.д.

     Еремеев и Басов поддерживали тесные связи с соседями и Казанью. Из Ивановского в гору была выложена каменная дорога. Заботами Еремеева так же была выложена камнем дорога в Больших Мемях в трудно проезжаемых местах, в Медвежьем овраге был построен солидный мост, а за лесом начиналась земля князей Гагариных, у которых было имение в Теньках. С Гагариными Еремеевы дружили, часто ездили к ним в гости. Кроме того, в Теньках была пристань. А это торговля, пароходы, путешествия по воде.

     Что же случилось с хозяйством Басова ? В 1918 году, во время боёв за Казань, через Ивановское проходили отряды Красной Армии. Видимо, опасаясь за жизнь свою и членов своей семьи, Басов уехал с отступающими отрядами белогвардейцев. Больше о нем ничего не известно. После окончания гражданской войны, все постройки были перенесены в основном в Ивановское. Столбы сараев, ворот, изгороди были вырыты. Заботливые сельчане все прибрали к рукам. А вот фермерское хозяйство прекратило свое существование, о чём можно лишь сожалеть.


 

У всех нас, живущих на этой земле, есть своя малая Родина, где мы родились и жили до какого-то времени. Моей малой родиной являлся поселок Калуга.

 

   Прошло много лет с той поры, у меня уже взрослые дети, подрастают внуки, но память часто возвращает меня в детство, вспоминаются родители, соседи, подружки.

 

   В нашей деревеньке было мало домов, и я помню, кто в них жил. Три семьи братьев Филипповых, Ефимовы, Синицыны, Шуркины, Герасимовы, Ванюшины, Обхуновы, Рженовы. Помню бабку Ганну, у неё была белая хата и очень красивая, наверное, она была с Украины. Под горой жила баба Шура, она жила в землянке, которая вся была увешана лечебными травами.

 

   Наш небольшой дом стоял у самого леса. Семья состояла из трех человек – папа Гена, мама Аня и я, их дочь Лена. К дому шла тропинка, сад был огорожен плетнем из орешника. Мама сажала овощи: огурцы, помидоры, свеклу, морковь. Росли вишни, когда весной цвели сады, все утопало в цвету. Запах стоял, если так можно выразиться, «обалденный». Жили мы бедновато, коровы не было, овцы были, и так мне захотелось молока, что стала я у мамы просить кружечку молока. И мама подоила овцу. До сих пор в моей памяти остался сладковатый вкус этого молока. Мой папа работал на ферме скотником, а мама на колхозных огородах. Вообще-то, все жители поселка работали в колхозе «Партизан».

 

   Рядом с нами жила тетя Дуня Синицына. Дети у нее были взрослыми, и к ней в гости на лето приезжали внуки. Сразу после дома Синицыных был овраг, который для меня, тогда маленькой девочки, казался глубоким, а по краю оврага шла тропинка. Овраг и тропинка соединяли с другими соседями, а дорога вела в Покровку. Дорога шла мимо родника, который назывался Богдановым.

 

   Недалеко от деревни после войны, (по воспоминаниям односельчан) была вырыта то ли землянка, то ли подвал, где жили моряки, проходящие реабилитацию после ранения. Этот подвал назывался Моряцким. У них был огороженный участок, где они выращивали овощи. Молодые люди знакомились с местными девушками, некоторые даже создали семьи.

 

     Рядом с дорогой жил дядя Гриша с тетей Катей Шуркины, тетя Улита Рженева, дядя Миша и тетя Клава Герасимовы, Ванюшины, а на берегу речки бабка Ганна. Между Герасимовыми и Ванюшиными пролегала дорога, соединяющая две деревни Набережные и Лесные Моркваши. По ней ходили ученики в школу из Набережных Моркваш в Лесные. И ещё я помню, как с завистью на них смотрела. На их сумки и ранцы, они шли учиться. Успокаивала себя тем, что я ведь тоже скоро пойду в школу. Школы в Калуге не было, в начальную школу дети ходили в Покровку. Учителями там работали Фамичева Анна Трофимова и Соколова Александра Федоровна. С пятого класса ученики ходили учиться в Лесные Моркваши.

    Не было в нашей Калуге и магазина, за продуктами ходили в Набережные Моркваши, Не часто, но мы ездили и в Казань, покупать одежду, обувь, и, конечно же, чтобы полакомиться мороженым.

    Ещё я хорошо помню, что возле нашего дома был крутой спуск, а дальше большое поле, где росли маленькие елочки, это был питомник. Нам родители говорили, что их нельзя вырывать и ломать, поскольку в будущем они будут оберегать нас от природных катастроф. Была и речка, название которой не помню, но мы ее звали просто - наша речка. Вода в ней была прозрачной и холодной, свое начало она брала, где-то возле Покровки. Через речку перекинулся маленький мостик, по которому мы ходили на другую улицу, где жили дядя Гриша и тетя Нюра Филипповы, дядя Ваня и тетя Шура Филипповы, дядя Леша и тетя Анфиса Обхуновы, дядя Леша и тетя Маруся Филипповы.

    А ещё была у нас Красная горка, в то время – это уникальное место - небольшой уголок степи, там росли ковыль, который встречается в этих местах до сих пор, цветы, ягоды. Но он исчез, потому его перепахали. Сейчас это место заросло дикими травами. У подножия Красной горки из-под земли бил ключ, вода зимой в нем не замерзала – он был всегда ухожен.

    Я часто ходила одна в Набережные Моркваши к родственникам. За нашими домами было поле, где колосилась рожь и пшеница. Через поле шла тропа. Помню, шла я среди высоких колосьев, была солнечная погода, в небе так звонко заливались жаворонки, что я часто останавливалась, и высоко подняв голову смотрела ввысь, выискивая звонкоголосую птицу. В конце поля был овраг, он и сейчас существует, зовут его Сухой овраг. Проходя через него, я всегда громко пела, чтобы не было страшно. Он всегда мне казался жутким и страшным, таким и остался в моей памяти.

 Много событий в стране происходило в это время. Одно из них глубоко коснулось и нас. Я тогда еще маленькой была, многого не понимала, но видела, как переживали мои родители, соседи, когда им пришлось сниматься с насиженного места и переезжать кто куда. Кто-то уехал в город, часть переселилась в Набережные Моркваши, в Покровку, некоторые в Медведково. Это был 1964 год, когда вышел указ о том, чтобы маленькие населения переселялись в большие. Так перестала существовать моя Калуга.

    И в том же году я пошла в школу. Началась моя школьная пора, а вместе с ней и новая жизнь в Набережных Морквашах, но это уже другая история.

 

http://www.vuslon.ru

 

«ИСТОРИЯ СЕЛА ПАУТИХА ВЕРХНЕУСЛОНСКОГО РАЙОНА»

Исследовательская работа

ГЛАВА 1. «В СПИСКАХ НЕ ЗНАЧИТСЯ…»

Деревня… Малая Родина… Ничто не звучит для сельского жителя роднее, чем это слово. Нигде не дышится легче и привольней, чем среди лесов и полей родного края. В деревнях время идет неспешно. А потому люди здесь душевнее. Среди ежедневных забот, тяжелого труда всегда находится (неизвестно откуда!) время у сельских жителей побеседовать по душам, излить горе и радость в народной песне, принять по-соседски участие в жизни односельчан.

Когда-то такая душевная жизнь неспешно текла и в окруженном глухими лесами местечке на возвышенности близ сел Юматово и Лесные Моркваши Верхнеуслонского района. Называлась деревенька незатейливо – Паутиха. На современной карте района такого названия нет. Но в рассказах старожилов Лесных Моркваш, Татарского Бурнашева и Юматова эта деревня вскользь упоминалась не раз.

Было просмотрено много источников на предмет обнаружения информации об исчезнувшей деревне. Поисковые системы сети Интернет (Яндекс, Гугл) не выдали ни одного результата по запросу. На электронных картах [6], на которых учтены даже заброшенные или исчезающие населенные пункты, деревня Паутиха также не обнаружилась. Тогда мы обратились к книге, выпущенной к 80-летнему юбилею нашего района «Верхний Услон: Край родной, навек любимый…»[3]. Изучив представленные в книге факты об истории населенных пунктов района (особое внимание уделили материалу, посвященному Бурнашевскому, Введенско-Слободскому и Морквашскому сельским поселениям, поскольку территориально Паутиха должна была относиться к какому-то из них), никаких сведений, даже упоминаний, об исчезнувшей деревне не обнаружили.

Еще одна попытка найти информацию – обращение к «Книге Памяти Республики Татарстан»[4], ведь деревня Паутиха также внесла свой вклад в военное время – отправила своих жителей на фронт. В списках фронтовиков нашлось много имен защитников из близлежащих деревень – Юматова, Татарского Бурнашева, Русского Бурнашева, Лесных Моркваш, Савина. Но Паутихи снова не оказалось.

Также мы исследовали архив районной газеты «Волжская Новь»[1] за последнее десятилетие. Неравнодушные к истории края жители за это время несколько раз поднимали тему забытых, исчезнувших деревень и сел. Обнаружились статьи о Ломовке, Зеленом Боре, Сеитове, Тихом Плесе, но интересующих нас сведений ни у кого из авторов статей не имелось.

Но среди материалов краеведческого уголка Тат-Бурнашевской библиотеки имеются свидетельства о рождении и смерти Салаевой (в замужестве Тарасовой) Екатерины Петровны, 1929 г.р., в которых указано место рождения – деревня Паутиха (приложение 1) или Паутский поселок (приложение 2). Это первое документальное подтверждение того, что деревня – не легенда, не миф, что она действительно существовала в нашем районе и что именно с ней связаны судьбы наших земляков. Встретив в этих документах иную версию названия, мы продолжили поиски в печатных изданиях и обнаружили упоминание о поселке Паутинском в юбилейной книге к 70-летию Великой Победы «Им наградой будет наша память»[5] (приложение 3), согласно которой данный населенный пункт в годы войны относился к Введенско-Слободскому сельскому поселению.

Найденные сведения сделали невозможным оспаривание факта существования деревни, но не смогли раскрыть самого главного – подлинную жизнь поселка, судьбы его жителей, историю расцвета и гибели.

ГЛАВА 2. «РАНЬШЕ ЗДЕСЬ КОЛХОЗ БОГАТЫЙ БЫЛ, И БИЛА ЖИЗНЬ КЛЮЧОМ…»

А покуда в нелегкие наши дни

За деревней - деревня: одна, другая,

Обнищав, словно гасят и гасят огни,

И пустеют, безропотно исчезая...

Э.Асадов

Настоящая, подлинная, «говорящая» история – это все же не документы, а живые свидетели, люди, которые собственными глазами видели, чем жила деревня, своими руками возделывали земли, ее окружавшие, знали о судьбе каждого жителя.

Поскольку у нас в руках были свидетельства о рождении и смерти Салаевой Екатерины Петровны, уроженки деревни Паутиха, мы решили привлечь к исследованию ее родственников, для которых исчезнувшее поселение была малой Родиной. Родная сестра Екатерины Петровны, Валентина Петровна Салаева (в замужестве Степанова), 1932 г.р., жива и проживает в г.Зеленодольске (приложение 4).

Из беседы с ней мы узнали многое об исчезнувшем поселке. По словам Валентины Петровны, которая родилась и жила до 14 лет на Паутихе, деревня располагалась в шести километрах от Лесных Моркваш и в четырех километрах от Юматова на высокой горе в окружении густого леса. Почти все первые ее жители раньше проживали в селе Юматово.

Судя по всему, в начале ХХ века Юматово, как и многие сельские поселения России, имело проблемы, связанные с нехваткой земли. Безземельным крестьянам было некуда податься, и перед ними уже явно вставала угроза голода. Именно тогда, руководствуясь указом П.А.Столыпина, который в начале века проводил аграрную реформу в России, районное начальство разрешило крестьянам отойти от Юматова на несколько километров в гору и занять никем не возделываемые земли почти в самом лесу. С тех пор и появилось здесь новое поселение. Точная дата его основания неизвестна. Деревенька, по словам Степановой В.П., насчитывала 27 домов и состояла всего из одной безымянной улицы (приложение 5), которая брала свое начало от небольшого родника с чистой ключевой водой, позже обнесенного деревянным срубом. Дома были бревенчатыми с соломенными крышами. Почти у каждого стояли свои баньки. Свет в село так никогда и не провели, избы освещали керосиновыми лампами. Церкви в селе не было. Все верующие отправлялись на богослуженья в село Юматово. В густом лесу, неподалеку от деревни, устроили сельчане и свое кладбище.

В 1923 году на Паутихе основали колхозное хозяйство «Красный Восток». 30-е годы, как говорит Валентина Петровна, были благодатными для деревни и для колхоза. Первым председателем стал Денисов Николай Иванович. Под его уверенной рукой хозяйство набирало силу: со временем разросся конный двор (приложение 6), также держали здесь коров, овец, свиней и кроликов. Обрабатывали большие площади земли: сначала на лошадях и быках засеивали поля рожью, пшеницей, ячменем, затем, после войны, появилась и первая техника. Выращенное зерно никуда не увозили – в деревне был свой небольшой зерноток и ветряная мельница, где мололи муку для всех жителей.

Выращивали на полях и овощи: картофель, капусту, свеклу. Руководила посевами и сбором урожая огородный бригадир Салаева Евдокия Николаевна.

Но по-настоящему визитной карточкой деревни стали не красавцы-жеребцы с конного двора и не золотистый урожай зерна с полей, а сладкое богатство – мед, который добывали на собственной колхозной пасеке. Надо сказать, что и личные ульи стояли почти на каждом подворье (приложение 7).

По воспоминаниям Валентины Петровны, в 30-е года в деревне крепко прижились и пустили корни семьи Симановых, Ромадановских, Денисовых, Исаевых, Салаевых, Калмыковых, Ивановых и Павловых. По национальному составу население было в основном русское и чувашское.

Незадолго до войны отстроили в поселке, у самого родника в начале улицы, школу. Небольшое деревянное одноэтажное здание делилось на две половины: класс и комнату, где жили учителя. В классе парты ставили в четыре ряда. Каждый ряд занимали ученики одного класса: первый ряд – первоклассники, второй – второклассники и т.д. Занятие для всех одновременно вел один учитель. Первой учительницей Паутской начальной школы стала Ляпидовская Людмила Михайловна, ее сменили Тихомирова Анна Филипповна (приложение 8) и Марксанова Анна Илларионовна. После окончания четвертого класса ученики ходили за шесть километров в Лесно-Морквашскую школу или за пять километров – в Савинскую.

Начавшаяся в 1941 году война почти сразу же затронула небольшую деревеньку. Из каждого из 27 домов уже в первые месяцы забрали на фронт отцов, сыновей и братьев. По словам Валентины Петровны, у всех фронтовиков, ушедших в первые годы войны, в качестве места жительства в документах было указано село Лесные Моркваши. По этой причине в Книгах Памяти деревня Паутиха упомянута не была. К слову сказать, браки регистрировали не в Лесных Морквашах, а в Юматове. Потому сложно сказать, к какому сельскому поселению относилась деревня.

В 1943 году отсюда на фронт уходит жительница деревни Салаева Лидия Петровна (приложение 9), 1923 г.р. Валентина Петровна рассказывает, что сестра воевала на передовой и была зенитчицей. В 1945 году Лидия Петровна вернулась в родную Паутиху и несколько лет работала счетоводом в колхозе. В 1948 году, выйдя замуж, она переехала в деревню Тихий Плес и на Родину уже не вернулась.

Колхозу в военное время приходилось нелегко. В 1942 году руководство принял демобилизованный по ранению Денисов Сергей Иванович, брат первого председателя Денисова Николая Ивановича. Вместе с оставшимися немногочисленными жителями он пытался, как мог, удержать колхоз на плаву, но у них, женщин и малых детей, это плохо получалось. В 1943 году в деревне случилось неожиданное событие, которое, по словам Валентины Петровны, взбудоражило всех жителей. Рано утром за околицей приземлился военный самолет. Летчики два дня устраняли поломку и помогали жителям с колхозными работами.

Кроме Салаевой Лидии Петровны, в 1945-46 годах очень немногие вернулись в родную деревню с фронтов. Мужчин почти не осталось, и деревня начала нищать и угасать. Забросили большую часть полей, на конном дворе осталось только пара лошадей, о другой живности оставалось только вспоминать. Не стало колхоза – не стало работы и средств к существованию. И многие жители стали перебираться в другие населенные пункты – кто подался сразу в город, а кто осел в Юматове, Савине и Лесных Морквашах. К 1966 году деревня совершенно опустела. Последними уехали Салаевы Петр Иванович и Евдокия Николаевна (приложение 10), которые два последних года жили в совершенном одиночестве среди пустых изб, в которых звучали теперь только голоса ветра и вьюги.

Вот уже полвека прошло с тех пор. Давно заросла проезжая дорога, ведущая к Паутихе, и ничто не напоминает о жизни, которая мирно текла в этом окруженном густыми лесами местечке. Сквозь остовы разрушенных непогодой изб проросли высокие деревья, а скоро не будет и этих остовов. Перевернулась еще одна страница нашей истории. И главное теперь – не допустить, чтобы чернила на этой странице поблекли и стерлись. Главное, чтобы память жила.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Умирают деревни, умирают деревни!

Исчезают навеки, хоть верь, хоть не верь.

Где отыщется слово суровей и гневней,

Чтобы выразить боль этих жутких потерь?!

Э.Асадов

«Мертвые» деревни… Исчезнувшие с лица земли деревни… Кого теперь волнует их судьба? Ведь это не близкий человек умер. Но почему-то именно такие потери отзываются в сердце неизбывной, гневной тоской. Ведь родного человека вернуть нельзя, и с этим приходится смириться, а спасти деревню – в силах людей. Спасти хотя бы память о ней.

В процессе своего исследования мы будто сроднились с Паутихой, прожили с ней ее недолгую, почти человеческую жизнь, увидели людей, для которых дороже этой деревеньки нет ничего на свете. Теперь на карте нашего района стало меньше на одно «белое» пятно.

Конечно, остались еще нерешенные вопросы. Нам удалось документально подтвердить существование Паутихи, но нет определенности, к какому сельскому поселению она относилась. Мы узнали, что деревня отправила на войну с фашизмом многих своих жителей, но точного списка составить из-за путаницы с документами пока не удалось. Имя единственной фронтовички, о которой нам доподлинно известно, Салаевой Лидии Петровны, не внесено в списки участников Великой Отечественой войны из Верхнеуслонского района. Все это значит, что работа еще не закончена, есть цели, которые нужно достигнуть, и задачи, которые необходимо решить.

С помощью Салаевой В.П. мы сумели увидеть эту деревню и зарисовать ее пейзажи (см. приложение), чтобы все смогли посмотреть, какой она была в лучшие свои годы.

 Заведующая Татарско-Бурнашевской библиотекой Л.П. Муравьёва

( I Историко-краеведческие чтения "Историю былых времён храня")